Ура, у меня включили Интернет! Так что не пугайтесь, если меня станет слишком много в вашей статистике Я с 7 марта ленту не читала. 4 дня, а сколько нового. Оказывается, пока не было, у нас появилась ох какая промка.
Постмодернизм как он есть. Немного спойлерноМозг выносится маленькими кусочками, ремарку про количество суставов сначала пропускаешь, но шаг за шагом, строчка за строчкой выстраивается картина мира. А финальный твист заканчивает начатое. И хочется перечитать рассказ, зная, в чём дело, и поразиться своей невнимательности. Пойду гуглить те аллюзии, которые самой разглядеть не удалось.
Однажды кто-то, не помню кто, сказал, что РТД - астральный сын Терри Нейшена. Уже после первой части «Вторжения далеков на Землю» я поняла, что это очень похоже на правду. Слова и капсыСерия напоминает, во-первых, одну из игр с Одиннадцатым про вторжение далеков – сюжетом и декорациями, а, во-вторых, «Last of the Time Lords» - атмосферой безысходности. Да уж, сейчас такое и представить сложно, а тогда – далеки захватили Землю, а Доктор всё пропустил. Вот и первое сходство: мрачность. Всё плохо. Людей почти не осталось. Нигде не безопасно. Плакат этот – «Не сбрасывайте тела в реку». («А так хотелось!» - прокомментировала Летни.) Разруха. Люди, потерявшие надежду, отчаявшиеся. Трупы кругом, вообще нехарактерно много смертей. Пустые улицы.
Можно возразить, что это всё обычное дело и много раз было. Но есть одно но: оно чертовски реалистично. Вот знаете, почему далеки – самые страшные классические монстры? Потому что они единственные, кто не носит колготки ни на каких частях тела. Поэтому они выглядят как настоящие и здесь действительно пугают. Далеки здесь, кстати, разноцветные. Или вот: повстанец перед боем с роболюдьми пересчитывает патроны, совершенно неакцентированно. Такие детали и создают очень реалистичную атмосферу безнадёжности. Качество съёмок потрясает; как будто смотришь большой фильм того времени. Очень интересная операторская работа, конкретнее объяснить не могу, ибо не специалист, но местами ракурсы и движение камеры завораживают. А музыка! Барбара и Дженни везут Дортмуна в коляске по Лондону, бегут, бегут, бегут. Сцена и сама по себе потрясающая, но какие же там барабаны!
Ну и, разумеется, персонажи. В прошлой серии была очень, очень живая Барбара, но теперь! Доктор отчитывает Сьюзен как ребёнка, когда она полезла туда, куда не следовало; она и есть по-прежнему unearthly child. У них вообще очень трогательные отношения. Йен чуть не срывается, когда видит, что Барбара и Сьюзен в очередной раз пропали неизвестно куда. Он и злится, и переживает, и нервно посмеивается, разводя руками. А потом теребит травинку, ворошит ногами песок. И это всё такое… настоящее. Сьюзен, которая говорит, что у неё нет дома – ни времени, ни места. Сколько она уже скитается с дедом? Тем не менее, она говорит про Доктора, между прочим, совсем ещё молодого и зелёного: «He is pretty fantastic sort of man». Даже по галлифрейским меркам. Она вообще за глаза им безгранично восхищается, хотя, когда он рядом, ведёт себя как обыкновенная внучка с обыкновенным дедом. Доктор тоже хорош. Делает вид, что не замечает, что происходит между ней и Дэвидом, а сам тихо по-доброму посмеивается. Когда смотрела, как Барбара и Дженни пытаются выбраться из Лондона на древнем грузовике, найденном в Музее общественного транспорта, всё вспоминала про тест Бехдель. Эта серия проходит его на все 100! Ведь ещё только 60-е, а поди ж ты. А как они на этом грузовике разбивают боевое построение далеков!
Первое расставание.
Доктор опять решает за всех, и это, наверное, правильно. Потому что заставлять Сьюзен выбирать между Дэвидом и дедом, кажется, хуже. Доктор здесь растерянный и трогательный, но вместе с тем он уверен в своём решении. Он ещё не привык терять. Он заставляет Сьюзен мгновенно повзрослеть, возможно, это жестоко, но разве не было бы жестоко оставить её в ТАРДИС или заставить решать саму? Мы впервые видим Доктора-одиночку: он отделяет себя от остальных, в первую очередь, от Сьюзен, показывая, что жизнь вне времени и пространства подходит для него, но больше ни для кого; всем остальным однажды нужно найти свой дом. А Доктор от своего дома бежит. Это прощание перекликается с ньюскулом, и, как ни странно, больше всего похоже на “Journey’s End”. А ключ от ТАРДИС становится символом.
После последних спойлеров мне в голову лезет какой-то бред. НапримерНапример, что загадочная ТАРДИС из "Жильца" принадлежала Эми. Нет, постойте, ночью мне в этом виделась какая-то логика. Нам обещали, что с Эми не всё так просто. Это раз. В конце концов, мысль про обмен телами не просто так появилась. Мне всегда было интересно, нет ли какого-то смысла в том, что Эми так и не видела Крэйга и Софи. Но тут дело даже не в этом. Дело в том, что в "Жильце" Эми почти что водит ТАРДИС. Это два. Из этого вытекает номер три: меня всегда забавляла идея, что это Эми учила Ривер водить ТАРДИС. Вроде бред, но милый. И четыре: меня радует в плане возможностей влиять на сюжет кулончик с буквой "А", который она носит. С одной стороны, это просто милая деталь. С другой, эта деталь вполне запомнилась и теперь может где-нибудь неожиданно всплыть. Например, в той же загадочной ТАРДИС.
Ну и отдельно хочу сказать, что эти фото со съёмок, кажется, дают новые основания рассуждать о беременности Эми.
Но в любом случае, никакие результаты, насколько провальными бы они ни были, не могут заставить меня разлюбить спортсмена или команду. Никогда. Слова, поступки - возможно, но только в крайнем случае. Но если ты болеешь за кого-то, то изволь болеть по-настоящему. Иди сквозь дождь, сквозь ветер, и ты никогда не будешь один, да.
Название: «Старик» Автор: Amy Benson Рейтинг: PG-13 Персонажи: Одиннадцатый, Ривер. Жанр: пафос на грани стёба ангст, бред. Дисклеймер: всё принадлежит тем, кому принадлежит, материальной выгоды не имею. Саммари: Что найдёт Доктор, заглянув в дневник Ривер Сонг? От автора: на всякий случай предупреждаю, что идея этого фика пришла мне в голову, когда я за день скурила 400 страниц учебника по АВАРу и была в несколько изменённом состоянии сознания.
Ривер медленно идёт вокруг консоли, щёлкает тумблерами, тянет за рычаги. ТАРДИС спокойно гудит, откликаясь на движения её рук. Ривер поднимает глаза на временной ротор и улыбается.
Доктор помнил всех своих мальчиков и девочек – именно мальчиками и девочками они были для него, старика. Юные, счастливые, с лёгким сердцем, они могли видеть, а с ними видел и он. Теперь его память хранила не только мириады миров и законов природы, но и их – всех до единого.
Девочка-археолог быстро идёт вокруг консоли, лёгкими движениями поворачивая переключатели, нажимая кнопки, устанавливая координаты. Она радостно смеётся тому, насколько естественными стали для неё эти действия. Сделав полный круг, она останавливается рядом с Доктором и смотрит на него в ожидании одобрения.
Доктор обладал поразительной способностью влюблять в себя. Он хотел быть добрым волшебником, старшим товарищем, учителем, иногда кумиром или даже другом, но слишком часто – совершенно случайно! – становился предметом грёз разной степени скромности. Иногда он сам забывался и позволял человеческому – приобретённому – взять верх, совсем ненадолго. Доктор подчинялся порыву, летел на свет и тепло, в голове успевало промелькнуть: «Удивительная, замечательная, потрясающая женщина», - и он тут же спохватывался: «Девочка». Врождённое побеждало. Мальчики и девочки, чудесные дети, не более. (Впрочем, однажды всё почему-то пошло совсем не так, но об этом Доктор старался не вспоминать, и вполне успешно.) Иногда, очень-очень редко, Доктору удавалось подружиться с кем-то из них по-настоящему. Тогда он свободнее дышал, шире улыбался, крепче сжимал и легче отпускал руку спутника. Хотя, может быть, дружба ему только мерещилась. Теперь он уже не был уверен.
Доктор всё чаще замечает, как во взгляде девочки-археолога мелькает что-то невыразимо знакомое и будто старое; где-то там, за дерзкими искорками, тяжёлыми волнами перекатывается не по-человечески вечное беспокойство. Поэтому Доктор не удивляется, когда, украдкой заглянув в дневник в синей обложке, видит на первой же странице изображение часов на цепочке. Он не переворачивает страницу, потому что больше ничего не имеет значения. (Он так и не узнает, что дальше, на развороте, нарисовано карандашом звёздное небо – такое, каким его можно увидеть с красных лугов Галлифрея, а на следующей странице – портрет худого мужчины с широко распахнутыми тревожными глазами и взлохмаченными волосами, и его имя.) До сих пор он не видел у неё часов, и надеется не увидеть их никогда. И уж точно не будет искать их по всему времени и пространству. Что бы ни было заперто в подсознании девочки-археолога, лучше ему там и оставаться. Теперь Доктор знает это наверняка.
Доктор был слишком стар для этого мира, в котором он пережил свой народ. Но никто и никогда не хотел жить так сильно, как он. Одиночество было для него пустотой, тишиной, небытием, но он вырывался из него. Мальчики и девочки растапливали ледяную паутину не-жизни.
ТАРДИС падает во временную воронку, время разрывает её на части и обшивка трещит по швам, а когда всё заканчивается – так же неожиданно, как и началось, - и время, которое только что мчалось вокруг них, замирает, Доктор крепко, без страсти или нежности, целует Ривер. Он закрывает глаза, и ему кажется, что он целует кого-то гораздо более знакомого. «Как будто себя», - мелькает шальная мысль.